Эмма Пугачёва

Диалог с природой, беседа наедине – доверительная, эмоциональная… Такой была выставка памяти Фёдора Ивановича Дорошевича. Её лирическое звучание наводило на размышление светлое и печальное. Был ли понят художник при жизни? Была ли оценена по заслугам безупречность его скромного традиционного мастерства? Того мастерства колориста, который умеет видеть природу и с наибольшей точностью находить для увиденного цвета его единственное место на полотне… Наконец, не относится ли Дорошевич к тем “последним из могикан”, которые не нарекали на судьбу и учителей, не претендовали на новаторство и успех, а были просто сознательными тружениками на своей ниве?

Он всю жизнь трудился так, как учили в Ленинграде А.Осьмёркин и В.Орешников, выше всех задач искусства ставил показ правды. Его гражданскую зрелость выявила война: Дорошевич занимался боевой политической графикой, очень нужной в те годы, руководил Пермским отделением Союза художников СССР, был организатором выставок, которые отражали напряжённую трудовую жизнь тыла, сам формировался как живописец. Художник полюбил суровую красоту Урала, Камы и Чусовой, но всё время мечтал о возвращении в Беларусь. С 1950 года Фёдор Иванович живёт на родине, недалеко от Каменца. Обустроил себе маленькую мастерскую в старом родительском доме, пишет этюды и картины, в которых показывает послевоенную жажду созидания и благоустройства. Его картины “На засолочном пункте”, “Колхозный сад”, “Гармонист идёт” и многие другие с такими же незатейливыми сюжетами полны безоблачного мажора, который был присущ искусству тех лет. В 60-е годы живописец уделяет основное внимание теме новостроек, находит поэзию в обычной, повседневной жизни. Ряд произведений “подсказан” историей защиты Брестской крепости. “Стреляйте, не жалейте нас!” – в этом эпизоде художник ощутил наивысшее проявление героизма женщин – защитниц крепости, которое было настолько естественным, что навек осталось в летописи народной памяти.

Портреты Дорошевича ( он писал рабочих, колхозников, пограничников) выявляют человеческий характер в той среде, в которой его герой обычно живёт и действует, без претензии на значительность или исключительность.

Живописец создает картины-пейзажи широкого звучания, среди которых “Пойма реки Березина”, “Беловежская пуща. Зубры”, “Озеро Мурати”, “Над Припятью”. Они сочетают в себе значительность и масштабность восприятия природы с чувством неугасимой любви и душевной ясности. В произведениях последнего периода – “На родине”, “Петриков”, “Город Каменец” – нарастает эмоциональная взволнованность, драматичность интонаций.

Об особенностях творческого метода Фёдора Ивановича вспоминает Иосиф Белонович, который был связан с ним многими годами дружбы. “Пейзаж – это, безусловно, была его главная страсть. Собирался на этюды он мгновенно. Красок много не брал. И мы всегда удивлялись, как он получает такое богатство цветовой гамы. Композиционный мотив для работы находил сразу, без долгих поисков. И работал энергично, ловко, схватывая самые характерные, можно сказать, портретные черты пейзажа. Без переделок. Поэтому живопись его всегда выглядет свежей, сохраняет сочность мазка. Только под конец жизни он начал писать с этюдов, в мастерской”.

Убедительность художнического “слова”, что возникает от прямого контакта с натурой – с природой и человеком, пожалуй, главное качество живописи Фёдора Дорошевича, которая в нынешнее время воспринимается непривычной и необязательной.

Идёт время, меняется искусство. Но на пройденном пути остаются настоящие ценности, которые имеют необыкновенное свойство отстаивать себя, отражаться, когда снова приходит их время становиться примером и образцом.

Эмма Пугачёва. «Мастацтва Беларусi», 1988, №6.